У Василия Великого в "Беседах на Шестоднев", в Беседе 7 "О пресмыкающихся" есть о рыбах:

"Пища же различным рыбам определена различная, по роду каждой. Одни питаются илом, другие поростами, иные довольствуются травами, растущими в воде, большая же часть пожирают друг друга, и меньшая из них служит пищею большей. Иногда случается, что овладевшая меньшею себя делается добычею другой, и обе переходят в одно чрево последней? Что же иное делаем и мы люди, угнетая низших? Чем различается от сей последней рыбы, кто по ненасытимому богатолюбию во всепоглощающие недра своего лихоимства сокрывает бессильных? Он овладел достоянием нищего, а ты, уловив его самого, сделал частью своего стяжания. Ты оказался несправедливее несправедливых и любостяжательнее любостяжательного. Смотри, чтобы и тебя не постиг одинаковый конец с рыбами — уда, верша или сеть. "

Подумала, что во времена, когда ещё смысл символа (в данном случае - рыба) был не утрачен, то и обращение с символом было свободным и "свойским", как с тем, что находится в часто используемом арсенале, что весьма подвижно и живо, а значит и многозначно. Можно было использовать символ и в отрицательном - как здесь - плане, и это не выглядело в тексте неестественным и не "царапало".
Возможно ли такое теперь, когда подзабытая большинством символика в некоторой степени окаменела, - не знаю...